 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
Вячеслав Лютый Рецензия на книгу "Земля крылатых яблонь"  О РАВНОВЕЛИКИМ КРАЯМ МАТЕРИНСКОЙ ЗЕМЛИ…О новой книге Андрея Расторгуева Я никому надежды не продаю – так отдаю. Осталось ещё чуть-чуть. Из книги «Земля крылатых яблонь»* Стихи екатеринбургского поэта Андрея Расторгуева несут на себе достаточно отчётливый отпечаток стиля. В нынешнее время, когда стилевые особенности лирического письма очень часто подменяют собственно содержание поэтического высказывания – глубоко прочувствованного автором и личностно окрашенного – это обстоятельство, в отличие от прошлых литературных десятилетий, скорее настораживает, нежели привлекает: обман сочинителей-версификаторов в последние годы стал слишком частым. Однако острота зрения поэта и его способность видеть в густоте примет и деталей самую важную для него черту отодвигает в сторону прецеденты «поэтического иллюзионизма» и заставляет читателя поверить, что сейчас потаённый разговор будет вестись всерьёз и безо всякой пощады по отношению к alter ego автора. Стилевая поэтическая походка Андрея Расторгуева берёт начало в устной речи. Здесь нередко так же скрадываются промежуточные слова, и сообщается сразу о главном: «…не говорим, как пишем – а пишем, как говорим…». В таком поэтическом приеме присутствуют свойства эллиптической организации письма и синтаксического целого, но это, конечно, уже рациональные качества лирики Расторгуева. Куда важнее не фиксация языковых приемов, но сама внутренняя мотивация такого построения стихотворного наблюдения или рассуждения. И вот тут очевидно, что дистанция между автором и читателем уже определена заранее органическим «устройством» голоса поэта. Перед нами – разговор людей взаимно понимающих и думающих похоже. Но не задушевных друзей, а скорее – единомышленников. Потому в стихах Андрея Расторгуева не часто встретишь исповедальные строки. Наиболее близок автору он сам, и признания лирического героя адресуются себе же. А читатель – свидетель происходящего и возможный судья. Но одновременно – товарищ, который поймёт и протянет ему дружескую руку. В стихах Расторгуева чрезвычайно распространена консонансная рифма. Автор почти всегда заключает в неё новый смысловой импульс, который выводит прежде сказанное на иную высоту. Консонансная рифма здесь – это и вариация поэтического звука, и дополнительный оттенок смысла, который «держит» как целое слова стихотворения и сообщает строке энергию и волю. В применении такой стиховой практики видно желание автора отойти от гармонического сочетания элементов поэтического рассказа. Что, в свою очередь, наводит на мысль о душевном изломе, скрытой трещине в душевном устройстве лирического героя. И прежде всего – это отпечаток его принадлежности к современным дням, когда гармония в отношениях, в созерцании, в рассуждении кажется почти недостижимой. Но, как бы подсознательно ощущая некий тревожащий душу ракурс, возникшую дистанцию в собственном восприятии гармонии, в развитии сюжета Андрей Расторгуев старается закрыть эту трещину всем существом своим, всем остатком любви своей к земному миру. Не случайно в стихах его новой книги «Земля крылатых яблонь» наряду с парадоксальными образами и сближениями есть вечные акценты, которые остаются в сознании и сердце человека как изначально ему принадлежащие – они пропадут только с исчезновением его самого. Впрочем, в природе всё останется, но нас это обстоятельство уже никоим образом касаться не будет... Речь о весне, о цикличном обновлении, а в бытийных координатах – о пасхальном Воскресении Спасителя: Пора надеть иные вещи нам – земная тает седина. Явилась вновь на Благовещенье бесповоротная весна. Бесповоротная, беспутная – какие, к лешему, пути, когда вода летит пробудная? Ни переплыть, ни перейти… Сошествие – не снисхождение, когда по кругу, да не вспять рождение и возрождение соединяются опять. Расторгуев видит пасхальные знаки во временах года – поднимая смысл и не отрицая естество. По-весеннему у него происходит борьба «между яростным светом и тенью». Примечательно вот что. Наряду с присущей поэту сдержанностью речи и даже некоторой её «суховатостью», в иных сюжетах у Расторгуева ткань стиха словно прорывает природная эмоциональность, когда человек просто не может не оценить могучие проявления стихии. Вместе с тем автору свойствен и иной путь. Его поэтический взгляд может следовать от Огня у Гроба Господня – к этапам жизни, к зрелой мысли и зрелому чувству, то есть – к нашему телесному присутствию в мире. Соединить далеко отстоящие предметы – умение редкое, тем более – соединить протяженно, в лирическом рассуждении, а не в мгновенном образе-искре. По равновеликим краям материнской земли, на волю ветров полагаясь и вышнюю волю, порой молодою мы тоже зажгли – и сожгли страстей и желаний немереных добрую долю. Но смысла завидовать нынешней юности нет, без точки страница, не время ещё устраниться – не молниеносный и не ослепительный свет яснее горит и ровней на дорогу струится. Души не трави и смятенного сердца не рви. Кто истинно ведает: вечное – не за горами, поймёт, сколько в ярое пламя добавить любви, чтоб и маловерные лицами не обгорали. Надо сказать, что стремление сопрягать далекое и близкое – для поэзии свойство почти родовое. В одном случае это проявляется едва заметно, как будто на уровне акварели, в другом – подчёркнуто и колко, словно являя собой «лирическую смелость» автора. У Андрея Расторгуева, кажется, все вещи равновелики и находятся в пределах прямой досягаемости. Однако это не черта тайного демиурга, но – примета частицы мира, которая равноправна со всеми иными его частицами и в состоянии быть с ними рядом, а порой – и заменить их, в случае надобности. Поэт проницает поколения и эпохи, культурные слои и языковые пласты, житейское и одухотворённое – и нигде не выглядит ряженым странником, а предстает вовлечённым в бытие человеком, который всякий раз находит верные краски и слова, дабы передать наиважнейшие оттенки события и облик его участников. В одном из стихотворений автор как бы «проговаривается», обозначая то, что движет им изнутри: «Это тяга к земле, а не в землю…». Признание звучит в памяти и накрывает своими отголосками другие сюжеты и картины. Чувство пространства и чувство земли, изменчивой и прекрасной, насыщают стихи Расторгуева. И он, как будто осязая движение времени, прикрепляет эти чувства к живому окоёму, в котором сам находится, проживая свой век. Ориентиры и приметы небесные для автора, несомненно, важны – однако все вышнее в его стихах так или иначе отдалено от лирического героя. Видны незримые силовые линии, которые притягивают человека к Небу. Но всякий раз в интонациях Расторгуева при разговоре о «высшей инстанции» неуловимо присутствует отчетливо ощущаемое расстояние между земным поступком, земной душой – и непостижимым законом, которому подчиняется мировой распорядок. Можно сказать, что поэт со скрытой горечью поверяет Небо простой жизнью. Иной раз – рационально, житейски: сердце тянется к сокровенному и святому, а ум, подобно Фоме неверующему, стремится найти реальные воплощения Царства Небесного. Тем не менее, сочетание «плотного» и «тонкого», пройдя поверку душевную и художественную, порой претворяется у Андрея Расторгуева в удивительные образы, развёрнутые текстуально и опрокинутые в русскую природу, русскую историю и русский характер. Дождя и ангела в дорогу. Дорога мокрая – так что ж? Езжай пораньше, понемногу, не превышай – на то и дождь. А после в воздухе высоком под паволокой голубой следящий ястреб или сокол крыла расправит над тобой. Но ты недоброю приметой не почитай их зоркий труд – то ангелы нас эстафетой из клюва в клюв передают. Постоянно в стихах всплывают подобные подтверждения его привязанности к родной почве: «жить, не тужить о чужой земле – хоть бы и лес валить»; «по открытому минному русскому полю не окончены наши пути». Наперекор холодному зверю левиафану, пожирающему неприкаянные души, «придет веселый зверь единорог и приведет горбатого коняшку». Здесь «левиафан» – эмблема надменного западного мира, а «горбатый коняшка» – иносказательное изображение Конька-Горбунка, воплощения доброй метафизической силы, тепло укоренённой в русской традиции. Непостижимая роль России, лежащей между «восходом»-Востоком и рациональным Западом, между сгорающими лесами и полыхающей степью, изображена поэтом в историософском смысле, кажется, вполне отвлечённо. Но поэтический образ Дерева, отзывающегося на все события в мире – на «примороженный ветер» и «затяжные дожди», у раскинутой кроны которого «обугливаются края», поразительно точно выражает чувственное восприятие родной земли русским человеком как драгоценной сердцевины бытия. Не уходящая с веками грусть, тень какого-то почти необъяснимого жизненного ущерба соединяются здесь с интуитивным ощущением великой и трагической судьбы: Вот и стою пока, укрепляем то ли страхом посмертным, то ли семейным долгом. Да вот ещё – не смейтесь – родное поле: слово короткое, а на дыханье долгом. Следует сказать о роли цвета в стихах Андрея Расторгуева. Цветовая палитра у него весьма скупая, живопись автору менее близка, нежели графика. Как уже было в истории русского изобразительного искусства, здесь в чёрно-белый рисунок вводится одна-две краски – и это добавляет тепла в изображение происходящего, придаёт авторскому голосу дополнительную мягкость. У Расторгуева движутся предметы и люди, меняют свой облик стихии, реальная жизнь соизмеряется с запредельной, житейское правило становится рядом с идеалом. Не будь цветовых оттенков в этой поэзии, она, возможно, выглядела бы жёсткой и даже отчасти ригористичной. Однако стихи Расторгуева находят свой, весьма необычный путь к сердцу читателя, не исключающий компромисс и грусть, иной раз – сомнение в порядке вещей и в собственных словах. Дистанция между автором и читателем незаметно сужается, а слова поэта без напряжения вписываются в яркую картину окружающего мира. Притом что в самой материи стиха у Расторгуева отчетливо видно стремление к остранению изображаемого («речка Белая Холуница земляные породы трет»; «пока вороха крылатые подымутся на юга») и конструктивистскому ходу речи, вполне самобытному. Хотя Семен Кирсанов и аукнется на мгновение в стихотворении «Не своди устало рот…» – но тут же и исчезнет, потому что вещь Расторгуева хороша уже сама по себе. Драматургия поэтических сюжетов у Андрея Расторгуева охватывает устройство мира и взаимоотношения мужчины и женщины, несовпадение важнейших смыслов Земли и Неба, едва ли не противостояние собственной молодости и зрелости. Здесь неизменно присутствует глубинное чувство рода, а временами – внимательный и отстранённый взгляд на холодный запад. И всякий раз в интонации автора проявляется мужская воля и сознание собственной ответственности за родное и близкое. Мысль не гасит чувство, но как бы обручается с ним посредством филигранного художественного образа. Порой само течение лирического рассказа у поэта вовлекает в поле зрения и слуха, кажется, необязательные вещи: звук или сочетание слов представляются слегка нарочитыми. Но всегда последние строки стихотворения объёмно и точно заключают движение событий и картин. А возвращается крупицами… Но сладкой жалости не трать. Ирга испробована птицами – пора и нам пособирать. Пускай летят на ягоды они – неисчерпаем летний сад, пока рожают наши яблони и женщины плодоносят. Андрей Расторгуев в поэтическом поле – фигура достаточно одинокая. Его слегка суховатая речь, умение пробовать на излом строку, парадоксальное соединение вещей взаимно далёких, высокая культура стиха, впитавшая в себя наработки прежних литературных эпох, – всё это делает Расторгуева узнаваемым и разительно непохожим на коллег по лирическому цеху. Герой его стихотворений – человек рубежа тысячелетий, в котором почва и цивилизация соединились особым, причудливым образом. В нём не найти согревающих душу упований на завтрашний день, в котором возобладает справедливость и правда. В каком-то смысле его лирический герой – человек изверившийся. И всё-таки, не отделяя себя от многострадального и стоического русского мира, интуитивно чувствуя дыхание истины, поэт уже поэтому оказывается частью общей надежды на лучшее – хотя бы и противореча порою самому себе. Опубликовано в журнале "Сибирские огни" № 10/2020 *Андрей Расторгуев. Земля крылатых яблонь: Стихи. – Екатеринбург: Изд-во «АсПУр», 2019. 19.10.2020 |
