 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
2018 2017 2015 2014 | 25.03.2016  ятнадцатого марта 2016 года в Муниципальном объединении библиотек продолжился цикл «Екатеринбург в словах и историях», который имеет и второе название – «Прогулки по городу с томиком в руках». Открывал его в феврале Вадим Осипов, а мне вот досталась вторая встреча. Народу было в целом немного, но и отнюдь не мало для тех поэтических вечеров, организаторы которых не прибегают к чрезвычайным мерам, чтобы собрать аудиторию. И вполне достаточно для общения.Воспринял встречу как хороший повод собрать воедино то, что написано у меня о Екатеринбурге или с ним ассоциируется, если даже он впрямую не упоминается – поскольку написано под впечатлением от каких-либо его деталей, подчас самых малых. Перечень получился немалый, на самом вечере, который надо было уложить в час, пришлось даже кое-чем пожертвовать, и здесь его я выкладывать не буду – оставлю пока в качестве творческой задачи для того, кто почему-либо вдруг захочет ее порешать. А опубликую небольшие размышления о том, что и на основании чего думаю о Екатеринбурге прошлом и нынешнем. Зафиксировались они именно как вступление к этой встрече, но в голове продолжаются… Родовые истории С одной стороны, я – из «понаехавших», поскольку живу в Свердловске-Екатеринбурге в общей сложности семнадцатый год. С другой – мои родословные изыски, которые я активно предпринимал одно время, позволяют мне утверждать, что по одной из родовых линий – материнской – я могу претендовать на звание екатеринбуржца в третьем или даже четвертом поколении. А именно по линии Богдановичей, которые переселились из Вятки в Екатеринбург на рубеже XX века. Моя бабушка Надежда Владимировна родилась здесь в 1903 году, училась в первой женской гимназии, эвакуировалась с Колчаком в Томск, потом вернулась. Окончила в 1925 году Пермский мединститут, работала врачом амбулатории на станции Шарташ, в поликлинике ВИЗа, а в 1932 году уехала в строящийся Магнитогорск. Интересно, что другая ветка той же материнской линии выводит меня на Нижний Тагил, откуда родом мой дед – Виктор Степанович Климов, окончивший горно-металлургический техникум по специальности «геологоразведка». В 1929 году еще до выпуска был законтрактован трестом «Магнитострой», побывал на Магнитке в 1930 году на практике, а после выпуска в мае 1931 года приехал уже как дипломированный специалист. Фамилия, которую я продолжаю по отцовской линии – Расторгуев, тоже для Екатеринбурга отнюдь не чужая. Но тут оснований претендовать на наследство нет никаких. Эта линия – и отнюдь не купеческих, а вроде бы казачьих корней – идет из-под Верхнеуральска, прослежена до второй половины XIX века, а более ранние времена надо еще исследовать. Художественные образы Екатеринбурга Судя по всему, некая работа, направленная на генерацию литературы о Екатеринбурге и, возможно, управляемая «сверху», в городе идет. Примером тому – книга Алексея Иванова с матерным названием, в которой невооруженным глазом виден результат проекта, оплаченного одной из, скажем так, финансово состоятельных городских структур, и которая фактически представляет собой сборник анекдотов, во многом воспроизводящих публикации СМИ, байки и сплетни. На недавней встрече в библиотеке имени Белинского 26 февраля Анна Матвеева сообщила о грядущем выходе своей новой книги, которая предварительно названа «Горожане» и состоит из девяти новелл. В каждой из этих новелл действуют по два известных в городе, но, по словам автора, не сразу, а только ближе к концу узнаваемых человека. От прямого ответа на прямой вопрос о том, проект ли это, Матвеева уклонилась, но все-таки не опровергла. Будет интересно прочесть и эту книгу – в том числе с точки зрения того, какой образ города создается в ней. С учетом такой вот, судя по всему, проводимой работы и неизбежных в ходе подготовки к встрече размышлений подумалось: а, может быть, явно пренебрежительное отношение города к своей истории – это тоже сознательная линия? Может быть, в представлении этих людей эта история лишь мешает представить нынешний «Екатеринбург-штрих», безусловно, не совпадающий со старым Екатеринбургом, тем, каким он должен быть в их представлении – мировым городом, мегаполисом, для которого привязка к территории, национальной истории не важны, а то и вовсе мешают? Может быть, приметы этой привязки стираются сознательно? Но лично я отнюдь не сторонник конспирологических теорий. Думаю, логика здесь, если она вообще имеется, более проста и, в конечном счете, ориентирована на снятие как можно большего количества, говоря грубо и непоэтически, бабла с квадратного метра городской территории. Если бы, кроме денег, думали, скажем, о том, как ощущает себя в городе его житель, то, возможно, многие решения принимались бы по-другому. В том числе о сочетании старой застройки и новой. В том числе с архитектурой конструктивизма, которая, безусловно, связывает город с европейской, мировой традицией – что вроде бы лежит на векторе желаемого представления Екатеринбурга. Но ведь нет – судьба уже целого ряда образцов этой архитектуры говорит об обратном. В частности, «старого» уралмашевского Дворца культуры, который изначально возводился как фабрика-кухня. С архитектурной точки зрения новый облик центра Екатеринбурга лично у меня отторжения не вызывает. И все-таки сочетание старого и нового могло бы сделать его не просто высоким, а куда более возвышенным. Если, конечно, думать и про людей, а не только про деньги. Личный интерес Лично мне – в связи с тем, что уже говорил про свои родовые линии, да и вообще по жизни я стремлюсь создавать, а не разрушать – интересно связывать воедино три города: Екатеринбург начала XX века, Свердловск, в котором я прожил пятилетку с сентября 1981 по июнь 1986 годов, и нынешний «Екатеринбург-штрих». Иногда я это делаю целенаправленно – есть несколько, скажем так, «инструментальных» опытов, которые отдалены от поэзии, но, мне кажется, могли бы стать песенными текстами. Композитора, способного написать песню, которую могли бы петь многие, в числе моих друзей сейчас нет. Если будет время, я попытаюсь эти тексты прочесть. Но чаще просто приходит образ или идея – и становится стихотворением, а иногда и частью поэмы. И чаще всего это касается центральной части города, где я живу, где гуляю с собакой. Вообще, подозреваю, что, если не считать расположенного неподалеку Литературного квартала, Мельковская слобода – это самое литературное место Екатеринбурга. Как минимум по числу писателей, которые имели и имеют к ней отношение… |
